В нашей семье есть реликвия — старый солдатский котелок, который дед мой покойный с войны привез. Хоть этот спутник солдата и прошел с дедом всю войну, аж до Вены, где они вместе в госпиталь попали, ценность его в другом.
Привал солдатский
Случай произошел осенью 44-го. Наши гнали немцев нещадно, уже на границе Европы стояли, те сопротивлялись отчаянно, но в победе уже никто не сомневался. Дедушкина часть на привале стояла, где-то неподалеку от Перемышля.
Как я уже сказала, давили они врага сильно, отдых редко бывал. Хоть и били фашистов, а мысли у солдат многих тревожные были: вестей из дому не было, гнали врага так, что почта полевая за ними не поспевала. Дед в тот день хмурый был, на душе неспокойно за жену, бабушку мою, да за сыночка Ивана (на тот момент старшего), дядю моего. Даже каша солдатская не особо пошла, думы нехорошие одолевали.
Тут, откуда ни возьмись, старушка появилась странная. Сама сухонькая, глазки исподлобья так и сверкают. И как-бы сквозь деда смотрит. Не по себе стало повидавшему все на своем недолгом веку солдату. Схватил он котелок тот самый, побежал к полевой кухне, — «Насыпь ка каши, да погуще», — попросил повара.
Поставил котелок на стол, пригласил бабульку, — «Отведай, мать, чем Бог послал». Старушка упрашивать себя не заставила, не спеша присела, достала из бесчисленных складок и юбок источенную временем деревянную ложку и принялась за угощение. Все это она проделала без единого слова. Бабка вообще странная была, жуть нагоняла.
Пока старушка не спеша, по-старчески ела, дедушку опять мысли нехорошие захватили, — «Эх, как там родные мои? Как Ваня, тяжело Кате, жене, одной с ним. Лишь бы живы-здоровы были»… Так и сидел, вздыхал тяжко.
Благодарность за обед
Тем временем бабулька доела, по-прежнему молча, облизала ложку и спрятала ее. Достала откуда-то тряпицу, вытерла дно котелка, и деда поманила, как бы говоря, — «Иди, глянь». Дед подошел, посмотрел внутрь котелка, и обомлел.
Дно светилось, а на нем ясно и четко всплыла картина: посреди бедного, но целого родного двора стоит жена Катя, а у нее на руках малыш трех лет — сынок Ваня. Картина мелькнула на мгновение, но этого хватило, чтобы рассмотреть каждую деталь. Дед в себя от увиденного приходил дольше.
Пока повернулся, у бабульки спросить, что же это такое, а той и след простыл. Он к солдатам, — «Старушка куда делась?». Глянули на него, как бы говоря, Ты что, Николай, перегрелся? Дед рукой махнул, да выяснять больше ничего не стал.
А большего и не надо было, знал он теперь, что с любимыми людьми в порядке все, и с ним хорошо все будет. Знал, что победим, и домой вернется, и жену с сыном обнимет. Даже несмотря на ранение легкое в Австрии полученное, так все и произошло.
А вы как считаете, наваждение это было, или старушка и впрямь показала, что дома у солдата нормально все?